Троя (S-T-I-K-S) [огрызок] - Степан Городничий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На мосту небольшой речушки броневик на минуту остановился, прямо под гусеницы бросилась растрепанная полноватая девка с кольцами в ушах и носу.
— Иммунная, свежая.
Люк открылся, и счастливая баба залезла в тесную кабину.
— Нас спасут, правда? Видели зомби? Мой парень стал зомби. И кондуктор в автобусе и водитель и старый дед.
Цыган что-то пытался шептать на ухо, но из лязга и грохота ничего не было слышно. Везут скорее всего на ферму. По рассказам, что один страшнее другого, перспектива не радужная совсем.
Через час машина внезапно остановилась. От непривычной тишины зазвенело в ушах.
— Все хорошо, без паники, пересадка, выходим.
— Дайте водички, сил нет.
Резанула отрепетированная фраза, — Терпите, уже скоро, в лагере вас ждет вода, горячий обед, дежурный медик и психолог.
Пересадили в тентованный грузовик. Места стало больше, расселись по деревянным лавкам. Добавили еще пару мужиков с ошалевшими глазами и пацана лет пятнадцати. Девица толкнула Лену, — Расселась корова, — и села ближе к выходу. Странно, кто здесь корова.
У заднего борта пристроились два бойца в черных костюмах и неизменных масках. Грузовик затарахтел и свернул на еле заметную земляную колею.
Лена наклонилась к цыгану, — Если не сбежать по дороге, пока никто пакости не ожидает, дальше шанса уже не будет. Там куда нас везут — хуже смерти. Преимущество только одно, внешники уверены, что мы все свежаки и ничего не понимаем.
Цыган коротко кивнул. Карим набрался храбрости, махнул боевику, — Скажите, а вы правда внешники? И не в лагерь, а на ферму нас везете?
Упс. С преимуществом я кажется погорячилась.
Солдаты среагировали мгновенно, в лоб таджика уперся короткий черный ствол.
— Что ты сказал, повтори?
Лена подергала Карима за рукав, сказала капризно, — Дядя стронг, дядя стронг, вы же сказали, что по пути нас отобьют?
— Что, это стронг?
Оба солдата бросились на Карима как хищники. В руке первого мелькнуло керамическое лезвие. Кровь вырвалась тугой струей и окатила девицу, сидящую как принцесса. Девица предсказуемо завизжала таким тонким голосом, что заныли зубы.
Лена захлопала глазами, — За что вы дядю стронга зарезали, он обещал живцом напоить.
— Игорь, ты зачем его пришил? Допросить надо было.
— Это стронг, он бы все равно ничего не сказал. Они никогда не говорят. Я из всегда резал и резать буду. Слышал бабу? Срочно меняем маршрут.
Лена, которую пересадили назад в броневик, начала сбивчивый рассказ:
— Сначала все превращаться начали в зомб. Я бежала, бежала. А этот подъехал в машину посадил, потом других, потом третьих и говорит: «В Улье мы, скоро приедут внешники, повезут на ферму. По пути его товарищи нападут», велел тихо себя вести, потом отвезет в стап и живца даст, от которого голова болеть перестанет. Мы ему сначала не очень верили, но он такого большого монстра убил, лысого. Потом собрал всех в подвале, вот. Что бояться не надо, плохих муров в городе сегодня не будет, они на большой сходке мурьей решили сегодня на главную базу внешников напасть. Никто нас не обидит, а если обидит, то тому хват Гефест яйца открутит.
Баба отцепила шлем, осталась только в маске, завопила в рацию, — Тревога, угроза, опасность, — начала передавать незнакомые цифры, позывные, координаты.
Машины ускорились, минут через тридцать вылетели на лесную временную базу, состоящую из десятка крупных брезентовых палаток. Командирша бросилась к стоящему вертолету, — Всю группу в хлев, телку в лабораторию.
Лена заныла, — Ой, не хочу в лабораторию, хочу тоже в хлев.
Смена приказа, — Все работы свернуть, хлев на немедленный разбор.
— Ой, в хлев тоже не хочу. Отпустите, я все рассказала.
С Лены не церемонясь сорвали всю одежду и привязали к столу на катящихся колесиках. Прикрутили намертво, ни то, что руками, ногами, даже головой пошевелить было невозможно. Если люто скосить глаза можно было заметить очередь похожих столиков с голыми вопящими тушами. В сердце начал заползать липкий животный ужас, но Лена выдавила его с усилием. Не сейчас, позже будем бояться.
Весь лагерь суетился как потревоженный муравейник. Фигуры в масках бегали как смазанные скипидаром, упаковывали контейнеры, толкали, грузили в машины. Процедура отлажена до автоматизма, просто конвейер. Укол в шею, игла в руку и откачка крови. Поворот, обработка следующего. Толчок и стол у работника со скальпелем. Пять минут и разворот на мордоворота с жужжащей болгаркой. Все место напоминало реальный полевой госпиталь, только назвать персонал врачами язык не поворачивался. В воздухе стоял тяжелый запах смерти.
Очередь подошла. Стол покатился, над Леной склонилась тень, предвещая скорый конец. За стеклянной маской увидела молодое лицо с пробивающимися усиками.
Привязанные пациенты орали, возмущались, к особо ретивым подходила фигура в белом халате, забрызганном кровью, и делал укол без очереди.
— Эй, я не хочу, чтобы меня какой-то практикант резал. Посмотри уродец, какое тело. Позови главного врача. Сказала нормального врача зови.
То ли от спокойного голоса, то ли от неожиданных слов внешник остановился. Пара докторов переглянулись.
К Лене подошел старичок с шевелюрой, напоминающей Эйнштейна, — Кто тут главного врача звал?
— Привет. Я звала, хочу, чтобы меня самый главный обслуживал. Профессионально, аккуратно и быстро.
— И вас совсем нельзя ничем заинтересовать?
— Поверь девочка, я уже три года ежедневно разбираю десятки таких как ты. Я слышал мольбы и угрозы, крики и проклятия. Мне обещали все сокровища мира и столько раз грозились убить, что
— Круто, а вы в курсе, откуда меня привезли?
— Разумеется, дорогуша, у нас со скотом разговаривать не принято, но для тебя сделаю исключение. Бригада сборщиков подобрала семерых иммунных, спрятавшихся в подвале отделения милиции. Между прочим, отличный улов. В полицию за помощью многие бросаются, каждые два месяца просматриваем, обычно одного двух иммунных достают. Один был казнен по подозрению в связи со стронгами, один сбежал. Да ты последняя в своей группе, вон друзья твои по разным контейнерам разъехались.
Надо же цыган сбежал. Умудрился таки.
— Можно я попробую вас не просто заинтересовать, а реально удивить?
— Попробуй, но это ровным счетом ни к чему не приведет, — Эйнштейн достал шприц, снял с иглы колпачок.
— Это успокоительное, как понимаю, и обезболивающее? Скорее всего синтетический наркотик, который снимет тревогу и вызовет эйфорию. Вон, вижу, на соседнем столе пациент с блаженной улыбкой подсказывает, с какой стороны у него лучше шкуру снимать. Для меня совершенно излишне, боли я не боюсь, и, как видите, совершенно
